1-2-5 Сатана у Августина

Строго рациональный и аналитический ум Августина, возможно, оказал самое сильное влияние на упорядочивание Христианских воззрений на диавола, создав прочное основание для всех последующих поколений. Поняв и оценив слабости общепринятых Христианских представлений о диаволе, он, более чем кто бы то ни было еще, проштудировал все Писания с целью найти в них поддержку этих представлений. Большое внимание он уделил при этом образному пророчеству из Откр 12, которое должно будет исполниться непосредственно перед вторым пришествием Христа, и в котором говорится о войне Михаила и его Ангелов с “драконом” - образом всякого рода зла. О действительном значении этого места говорится в параграфе 5-32. Что Августином было сознательно не замечено, так это основной контекст Откр 12, где говорится, что это пророчество не о том, что произошло в прошлом, в начале Библейской истории, а о том, что произойдет в будущем. Само собой, при этом возникает естественное возражение, почему народу Божию ничего не было сказано о войне на небе в книге Бытие, почему ему ничего не было известно ни о павшем с неба сатане, ни о его ангелах? Почему о том, что произошло в самом начале, им было открыто лишь в самом конце данных им откровений? А если так, то почему вдруг Христианам стало так важно знать об этих событиях для своего спасения, если народ Божий до сих пор успешно обходился и без этого? Подобные сомнения не угнетали Августина, а потому он сознательно, или нет, но все же выдвинул свою идею о том, что диавола победил не Христос, а Ангел Михаил, тем самым похерив значительную часть Библейского учения о том, что диавола, грех, смерть и прочее и прочее были побеждены не Ангелом, а Человеком Иисусом Христом, о чем, в особенности подробно, говорится в первых двух главах Послания к Евреям. С подачи Августина позже даже появился целый культ поклонения Михаилу, хотя еще Павел предупреждал о невежественном поклонения Ангелам (Кол 2,18), в месте, в котором Павел говорит, об обольщении “самовольным смиренномудрием и служением Ангелов”, когда люди вторгаются в то, чего не видели, “безрассудно надмеваясь плотским своим умом и не держась главы” всего и вся, или же Господа Иисуса Христа. Очень может быть, что как раз потому что Августин и другие не поняли Библейского определения диавола как “плотских помыслов”, они и пришли к подобного рода заблуждениям. Павел, похоже, намекал, что от этого зависит спасение, ибо предупреждал о том, чтобы призывающие поклоняться Ангелам не “похитили у вас награду” (Кол 2,18; современный перевод). И все же, несмотря ни на что, с подачи Августина и других “мыслителей”, поклонение Михаилу и его Ангелам широко распространилось в Христианской церкви, о чем свидетельствует построенный монастырь св. Михаила во Франции и бесчисленное количество предметов Христианского искусства, посвященных Михаилу.

Если верить Августину, то по его дуалистической теории человечество принадлежит диаволу, который и управляет им как сам, так и через своих бесов: “Человечество является плодоносящим древом диавола, с которого он пожинает свои плоды. Это – игрушки для бесов”⁽¹⁾. Мнение же Библии совершенно противоположно: “Все души – Мои”, - говорит Господь Бог (Иез 18,4). Еще и еще раз в Библии подчеркивается, что все человечество сотворено Богом, а потому оно и принадлежит Ему, а не диаволу: “Познайте, что Яхве есть Бог, что Он сотворил нас, и мы - Его, Его народ и овцы паствы Его” (Пс 99,3). “Он есть Бог наш, и мы - народ паствы Его и овцы руки Его” (Пс 94,7 цитируется в Евр 3,7, где говорится о Христианской церкви). Человечество, как и все остальное, сотворено и принадлежит Богу, о чем говорится не только в Псалтири, но и в последних главах книги Иова. Р.А. Маркус отмечает, что на взгляды Августина на человечество, на этот мир и на всю Вселенную оказало сильное влияние падение Рима в 410 году Н.Э⁽²⁾. Для Августина мир стал враждебным, погрузившись во мрак всепобеждающего зла, а потому и его теология отразила не то, что на самом деле написано в Библии, а его чувства и переживания, которые были несравнимо далеки от Божественных истин.

Августин прекрасно сознавал возникновение “трудных вопросов” о происхождении зла и понятия греха, однако пытаясь ответить на некоторые из них, на многие главные вопросы ответы откладывались на потом. Причиной греха он называл свободу человеческой воли, оправдывая свое мнение тем, что “первое зло должно быть непостижимым”, а потому и все в целом должно являться непонятной тайной, а все творение неизбежно должно грешить (“О граде Божием”, 12.15). Несмотря на то, что в мыслях Августина насчет трудности понимания происхождения греха и есть доля истины, его идея о “неизбежности греха” сильно уничижает человечество и ведет через Кальвинизм к чувству того, что мы все являемся безнадежными грешниками, которым ничего не остается, как только оплакивать самих себя. Именно таким образом подавляющее большинство членов церкви и ощущают психологически свою духовную беспомощность, опуская руки и не прилагая никаких усилий к изменению ни себя, ни окружающих. Впрочем мысль о том, что любая тварь неизбежно должна грешить так же логически не состыкуется с верой в то, что хотя все ангелы и были сотворены Богом, но только некоторые из них согрешили. Почему не все, раз любая тварь грешит? Ну, и само собой, нет никаких доказательств ни в Писаниях, ни где-то еще, что всякая тварь обязана грешить. Взять хотя бы, например, животных – разве они тоже являются закоренелыми грешниками?

Комментаторы работ Августина не замедлили подметить, что все его рассуждения о диаволе являются довольно-таки противоречивыми – как и все остальные Христианские выкладки по этому вопросу. Даже, все еще в 11-й главе в его трактате “О граде Божием”, можно прочитать о том, что диавол изначально был грешником, а так же о том, что он сначала был добрым, что “он когда был в истине, но не познал ее (“О граде Божием”, 11.13 ср. с 11.15). Несмотря на утверждения, что все Ангелы, как и любая другая тварь, должны неизбежно грешить, Августин уверяет, что “больше диавол никогда не появится среди добрых ангелов” (11.13). Д. Б. Рассел на это логично замечает: “Некоторые его (Августина) доказательства слабы, а то и просто несостоятельны. Эта слабость возникает из-за необычайной важности вопроса и обоснованности процесса формирования понятия (о диаволе). Если доводы Августина не состоятельны, то как можно тогда верить существующим преданиям по этому вопросу? Любое понятие, не основанное на прочном основании, не заслуживает доверия”⁽³⁾. И это, действительно, так.

Августин запутался в этом, как и в других вопросах, потому что был увлечен мыслью о том, что Бог может делать исключительно одно лишь добро. В своих рассуждениях он дошел до того, что стал утверждать, что никакого зла на самом деле вообще не существует, ибо все в этом мире создано Богом, а Бог не творит зла. Зла, как такового, нет – просто не хватает добра: “Зло в этом мире ничто – поскольку Бог создал все, а Он не творит зла”⁽⁴⁾. Августин, ну, никак не мог понять, что в этом мире источником всего, хорошего и плохого, добра и зла, является Господь Бог. И, ко всему прочему, какое право имеет человек говорить Богу, что Ему можно делать, а чего нельзя? К тому же наше понимание “добра” так же очень сильно ограничено. Ведь мы ничем не лучше малых детей, у которых понимание о том, что такое хорошо, и что такое плохо сильно отличается от мнения их отца. Думаю, что нам трудно представить себе, что Бог может причинять так же и беды только потому, что мы судим о Нем точно так же, как судим и о людях. Нет никаких сомнений в том, что зло существует в этом мире, и что оно происходит с позволения Всемогущего Господа Бога, Который вполне мог бы и не попускать его. О том же самом говорит и Библия, утверждая, что любое бедствие, происходящее в городе, попускается Господом Богом (Ам 3,6). Любая боль, гонение, убийство и разрушение может быть остановлено Им в любое мгновение. Но Он не делает этого. А потому нам так трудно представить, что наш Бог является Богом любящим и милостивым. Когда мы видим человека, в силах которого было остановить насилие, убийство, разрушение или погром, но он ничего не предпринял, мы вправе осудить его. Такие чувства возникаю в нас каждый раз, когда мы слышим или видим, например, военные преступления. А потому Бога мы осуждаем так же, как осуждаем человека, будучи уверены, что наше понимание зла, причин и целей его, точно такое же, как и у Бога. Однако Бог все-таки остается Богом, а человек человеком. Труд и суть веры как раз и состоят в том, чтобы принять то, что Он открывает нам о Себе, со смирением и кротостью признать всю свою ограниченность в понимании Его путей, целиком во всем и всегда полагаться на Него, и через это со временем познать Его, полюбить Его и довериться Ему, чтобы с еще большим желанием ожидать окончательного пришествия Его Царства на эту Землю.

Слишком часто популярное представление о диаволе создается и утверждается лишь для того, чтобы защитить Господа Бога от обвинений Его в ответственности за происходящее зло и беды в нашей жизни. Почему это нужно? Возможно лишь потому, что принятие этого является самым трудным в вере в Бога. Если мы верим в существование диавола как личности, то Бог в нашем понимании будет таким, как мы Его себе представляем, Который делает все в точности так, как сделали бы и мы. А надо принимать Его и Его слово так, как они есть на самом деле, ибо как Он, так и Его слово сильно отличаются от нашего представления о Нем. В Ис 55 Господь Бог утверждает, что Его пути не такие же, как наши пути, а Его мыли несравненно выше наших мыслей, а потому к ним и нужно относиться очень внимательно. Так и Его понимание добра и зла сильно отличается от нашего понимания, ибо мы просто не способны постичь его. Точно с такой же трудностью столкнулся и Иов, на что Бог ответил ему, как о том записано в 38-й главе: “Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла?… где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь”. Лично для меня все изыскания “отцов церкви”, которым посвящена эта глава, воистину являются “словами без смысла”, омрачающими провидение Божие. Из ошибок Августина и прочих “отцов” я вынес для себя, что не стоит уклоняться от трудности понимания происхождения зла и греха, ибо любая попытка избежать ее, упростить или же усложнить вопрос, неизбежно приводит к разрушению истинной веры. Полагаю, что ни одна религия, ни одно учение или теология – называйте это, как хотите – мало чего стоят, если не смотрит прямо в лицо проблеме греха и зла. Общепринятый взгляд большинства Христиан, основанный на понятиях Августина, просто-напросто не делаю этого.

Примечания

(1) Peter Brown, Augustine Of Hippo (London: Faber, 2000) p. 245.

(2) R.A. Markus, Saeculum: History And Society In The Theology Of Augustine (Cambridge: C.U.P., 190).

(3) J.B. Russell, Satan: The Early Christian Tradition (Ithaca: Cornell University Press, 1994 ed.) p. 218.

(4) Quoted in G.R. Evans, Augustine On Evil (Cambridge: C.U.P., 1982) p. 91.